В связи с обнаружением в г. Резекне массового захоронения советских военнопленных времен Великой Отечественной войны публикуем в сокращенном варианте текст архивного документа Чрезвычайной комиссии Латвийской ССР о ситуации в резекненском концлагере в 1941-42 гг.
КОПИЯ
ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ ЛАТВИЙСКОЙ ССР /арх.№ 20/ Документы о расстреле и угоне в рабство мирных граждан Резекненского уезда Латвийской ССР 1944—1945 гг.
АКТ №2/1
27 октября 1944 года мы, нижеподписавшиеся, председатель комиссии депутат Верховного Совета ЛССР ИЛЬИН Галактион Парфирьевич, председатель Резекненского Уисполкома и члены комиссии: председатель Резекненского Горисполкома ГЕДУШ, Петр Иванович, прокурор Резекненского уезда ЛАЙЗАН, Иосиф Иванович, заведующий Резекненского отдела здравоохранения доктор КАН, Самель Саламонович, протоиерей РУШАНОВ, Евстратий Григорьевич и директор школы ЛОГИНОВ, Иван Леонтьевич, составили настоящий акт об истязаниях и убийствах советских военнопленных в г. Резекне Латвийской ССР немецко-фашистскими захватчиками.
На основании документальных материалов и расследования следственных органов комиссия установила:
1) Ворвавшись на территорию Латвийской ССР и оккупировав в начале июля м-ца 1941 года Резекненский уезд Латвийской ССР, немецко-фашистские захватчики организовали против станции Резекне II за железнодорожным полотном в северо-восточной стороне на территории бывшего военного карантина лагерь советских военнопленных, который именовался в начале «Шталаг 347», а затем «Шталаг 340».
В этом лагере в течение трехлетнего хозяйничания немецко-фашистских оккупантов по июль м-ц 1944 года систематически /и методично/ истреблялись путем голода и холода, непосильно каторжного труда, расстрела, отравления, избиений, эпидемических заболеваний советские военнопленные, которых за указанный период было уничтожено около 35000 из прошедших через этот лагерь до 40000 человек.
2) Немецко-фашистские злодеи военнопленных содержали скученно, в непригодных для жилья полуразрушенных постройках периода первой империалистической войны — неотапливаемых деревянных бараках. Таким путем на сквозняках замораживались и простуживались в осенний-зимний период, содержавшиеся под 2-3 тысячи в каждом бараке, военнопленные.
Находившиеся в двух бараках бывшие военнопленные Абрамсон С. и Егоров И. Е. так характеризуют эту обстановку: «В лагере были созданы невыносимые бытовые условия, в полуразрушенных, неотапливаемых бараках, рассчитанных на 300 человек, было загнано до 2000 человек. Большинство военнопленных не имели возможности не только спать, но и стоять» /показание Абрамсона/
«В бараках № 13-14 разместили около 2000 человек в каждом, при квадратуре возможного размещения 250-300 человек. В бараке № 6, который к концу 1941 года стал называться бараком смерти, вмещено было 5000 человек при возможности вмещения 500-700. Печей не было. Холод в них был невозможный» /показания Егорова/.
Установленный немецкими фашистами режим содержания военнопленных в «Шталагах 347-340» был направлен на поголовное уничтожение содержащихся в этом лагере пленных и представлял из себя дикий произвол средневековой инквизиции, всевозможные пытки, истязания, смертные избиения, пристрелы советских военнопленных, как система производилась ежедневно.
Военнопленных методично умерщвляли голодом. Вновь прибывающим в лагерь до шести суток не давали пищи. Дневной рацион военнопленного состоял из 100-125 гр. перемешанного пополам с опилками хлеба и до одного литра супа, так называемой «баланды», приготовленной из нечищеного гнилого картофеля и листьев капусты, без соли и жиров, иногда в этот «суп» добавляли нечищеные кишки животных вместе с находящимся в них навозом. Готовили этот суп также из силоса, заготовленного для корма скота.
В марте м-це 1942 года немцы в качестве продуктов, содержащих, якобы, белковые вещества, привезли жмых, в составе которых входили отбросы от обработки кож и овчин, от употребления которых военнопленные получали отравления. Не удовлетворяясь этим, немецко-фашистская администрация лагеря, применяла, как меру наказания, оставление целых бараков военнопленных без пищи до семи суток и без хлеба до 14 суток, а в отдельных случаях практиковалось оставление без хлеба всех военных лагеря.
Это подтверждают опрошенные потерпевшие — бывшие военнопленные лагеря и свидетели-очевидцы:
«Существующие нормы питания настолько были низки, что военнопленные к концу октября 1941 года стали иметь безбелковые голодные отеки. В марте м-це 1942 года немцы в качестве продуктов, содержащих белковые вещества, привели жмыхи, в состав которых входили отбросы от обработки кож и овчин, отчего имели отравления со смертельным исходом. При малейшем нарушении кем-нибудь из пленных правил лагеря, а чаще без нарушения, пленные того или иного барака лишались пищи до 7 суток, а хлеба до 14 суток. Так в октябре м-це 1941 года в течение 10 суток не получал хлеб барак № 20, а в ноябре 1941 года — барак № 13» /показания бывшего военнопленного Егорова И. Е., работавшего врачом в лагере/. «Мерзлый, гнилой картофель в котел закладывался прямо с землей и соломой. Летом 1942 года нас кормили супом из силоса, изготовленного для скота» /показания бывшего военнопленного Абрамсона С.Я./.
«Кормили военнопленных так называемой баландой из мороженного гнилого картофеля и вприправку в котел добавляли кишки животных вместе с навозом» /показания бывшей работницы немецкой комендатуры Марковой М.А./.
Комендант «Шталага 340» майор немецкой армии Рит фон Келиандер и, в особенности, его заместитель, впоследствии комендант этого лагеря капитан немецкой армии Данцейзен, руководитель группы переводчиков немец Пирог, натравливали в лагере на проходящих военнопленных сторожевых собак, которые человека разрывали на куски. Не ограничиваясь этим, сам Данцейзен стрелял в военнопленных, если они подходили к нему на расстояние пистолетного выстрела, особенно он занимался этим делом перед обедом. Он об головы военнопленных сломал несколько пистолетных ручек и после этого изготовил в кузнице себе специальную железную болванку, которой убивал попавшиеся ему жертвы. Администрация лагеря била пленных всем, начиная от плеток, кончая лопатами. Немецкие унтер-офицеры лагеря носили здоровые березовые дубины, нагайки, шомпола, плетки из проволоки, которыми избивали военнопленных.
Для экзекуции существовал так называемый нулевой барак лагеря, где били военнопленных насмерть. У этого барака постоянно лежали горы трупов.
За попытку голодного военного получить второй раз суп, его раздевали догола, ставили на проволоку на одни сутки, и если он в течение этого времени не замерзал, вечером выводили за лагерь и пристреливали. Сажали в так называемый карцер, каменный мешок, где пищу давали один раз в трое суток, откуда редко кто выходил живым.
Кроме этого существовали следующие виды истязаний: военнопленных клали раздетых на скамейку, избивали дубинками: со связанными руками бросали на лед вниз лицом, держали два часа, пока не замерзал.
По этому вопросу потерпевшие и свидетели — очевидцы рассказывали:
«Карцер представлял собой каменный мешок, углубленный в землю, зарастающий инеем в зимний период. Получая карцер в зимний период, военнопленные оттуда больше не появлялись. Горячая пища давалась один раз в три дня. Я сидел там осенью 28 суток, и тогда там было очень холодно.
На примитивную скамейку укладывали наказуемого в раздетом виде. 5 человек полицейских лагеря, под наблюдением немца, избивали жертву плетьми из резины, палками, противогазовыми гофрированными трубками, набитыми песком. Человек становился неузнаваем: кожа лентами висела на его теле и это кончалось смертельным исходом.
В ноябре м-це 1941 года стояла очередь за обедом. Подкравшись, Данцейзен ударил меня тупым предметом по голове, отчего я получил сотрясение мозга. После этого стал стрелять в разбегавшихся по столовой пленных. Кончал это свое занятие только тогда, когда убивал 2-3-х человек, но если это не удавалось, вбегал в ближайший барак и стрелял в стоящих и лежащих там военнопленных, пока не израсходовал до конца своего пистолета» /потерпевший, бывший военнопленный Егоров И.Е./.
«Нас, военнопленных, немецкая администрация избивала ежедневно каждого. Кто из голодных пленных пытался получить вторично суп, ему завертывали голову и избивали до полусмерти, а потом пристреливали». /бывший военнопленный Седых И.М/.
«Работая в лагере зимой 1941 года, я лично видел, как раздетых военнопленных со связанными руками бросали вниз лицом на лед, держали два часа, пока не скончается». /свидетель-очевидец Волков Л.А./.
При выводах на работу военнопленных в бараки врывались комендант лагеря, немецкие унтер-офицеры и солдаты и стреляли в находящихся там пленных. Таким путем выводили на непосильно тяжелую работу. Кто от истощения не мог поднимать тяжести, падал, избивали прикладами, пристреливали. По заявлению бывшего военнопленного лагеря Егорова И.Е., такие зверства продолжались ежедневно.
Очевидцы этих злодеяний рассказывали следующее:
«В феврале м-це 1942 года, едучи в гор.Резекне, я видела, как полураздетые военнопленные в большой мороз голыми руками очищали дорогу от снега. Останавливавшихся при работе пленных немцы убивали палками» I гр.Звонков И.Е./.
«В 1941 году я был послан в город с подводой и видел лично, как по улице 15 мая города Резекне три военнопленных, впрягшись, тащили телегу с грузом, наверху которого сидел немец и погонял их, как лошадей» /гр. Замов Л.А./.
При лагере военнопленных существовал так называемый «госпиталь», расположенный в каменном здании конюшни с нарами в три этажа. Туда помещали массу раненых и тифозных больных военнопленных, постоянный контингент которых колебался от тысячи до 1200 человек. Там умирало 90% поступавших туда пленных. В этом «госпитале» больных замораживали, подвергали телесным наказаниям, пристреливали. Работавший врачом при этом госпитале военнопленный Егоров И. так характеризует режим положения там больных военнопленных:
«Для того, чтобы судить о структуре помещения, достаточно сказать, что в бараке № 4 в феврале м-це 1942 года в одну ночь 18 человек замерзли и получили отморожения верхних и нижних конечностей 46 человек. Медикаменты отсутствовали совсем. Сыпно-тифозных больных лечили мочой выздоровевших сыпно-тифозных. Немецкий санитар госпиталя Карл Айзел часто больных пристреливал, делая вывод, что все равно им капут». Это подтверждает другой военнопленный, бывший в этом лагере, Абрамсон С. А.
Режим содержания военнопленных немецко-фашистские изверги совершали, сгоняя в барак № 6 военнопленных, стоявших на грани смерти и в специальный так называемый нулевой барак, где проводилась экзекуция. По показаниям очевидцев, перед этими бараками всегда лежали штабеля трупов.
"Избиение военнопленных было массовое, водили по 10-20-30 человек сразу в нулевой барак, где их били палками насмерть немецкие солдаты, а когда немцы уставали, избивание продолжали местные полицейские. Все это я лично видел в течение моей работы в лагере в 1941/42 гг. по конец года. Так характеризует режим содержания военнопленных наряду со многими другими свидетелями бывший рабочий лагеря Сеньков М. И.
В Резекненском «Шталаге 340» массовые расстрелы советских военнопленных немецко-фашистские изверги производили повседневно и на каждом шагу в течение 1941-43 гг.
Помимо того, что комендант лагеря Данцейзен ежедневно десятки военнопленных расстреливал, расхаживая по лагерю, из автоматического пистолета и тех, которых расстреливали прямо в бараках, немецкие унтер-офицеры и солдаты при подъеме и выводе на работы, были еще массовые расстрелы военнопленных, заподозренных в том, что они являются командирами Красной Армии — коммунистами, евреями. Расстреливали публично каждого десятого военнопленного за то, что кто-либо снял с умершего гимнастерку и она не досталась немцу. Стреляли за попытку получить вторую порцию супа, за положенный в карман при погрузке картофель, за собирание отбросов из мусорных ям, принятие от граждан кусочка хлеба, за людоедство, которое совершали изголодавшиеся военнопленные. Расстреливали целые бараки военнопленных, где было несколько заболеваний сыпным тифом. Местами массовых расстрелов являлся сам лагерь военнопленных, где был отведен специальный барак № 20. Расстреливали прямо в тире около лагеря у больших, специально выкопанных, длинных и глубоких рвов. Часть военнопленных, как из лагеря, так и тюрьмы города Резекне, выводили на Анчупанские горы и в Выпингский лес, где их там расстреливали вместе с гражданским населением. Таким путем за период 1941-44 гг. немецко-фашистские мерзавцы в указанных выше местах расстреляли более тысячи советских военнопленных.
Пережившие все это бывшие военнопленные и многочисленные очевидцы — граждане про эти кошмарные немецко-фашистские злодеяния Уездной Комиссии дали следующие показания:
«Расстрелу подвергались за следующие нарушения: побег из лагеря, воровство продуктов /за 2-3 картофеля/, собирание отбросов, неприветствие немецких офицеров и солдат и другие причины, которые немцы сами вымышляли. Так, в феврале 1942 года была расстреляна лично комендантом Данцейзеном группа красноармейцев в 28 человек, прибывших с острова Даго, только за то, что их поместили в лучших помещениях.
Отправляемые на работу бригады часто не возвращались в том составе, в котором уходили на работу, были случаи, что не возвращалась вся бригада, их расстреливали. От этого из бригад в 250-300 человек убывало по 20-30 человек в день» /бывший военнопленный Егоров И.Е./.
«В первую очередь расстреливали заподозренных в принадлежности к ВКП/б/, командиров, политработников Красной Армии, евреев и подозреваемых в подготовке к побегу. За семь месяцев комендант Данцейзен собственноручно расстрелял 300-400 человек» /бывший военно-пленный Абрамсон В.А./.
«За период моего пребывания в лагере с октября 1941 года по март 1942 года ежедневно из каждого барака расстреливали 10-15 военнопленных, только за попытку получить вторую порцию супа. В ноябре м-це 1941 г. на плацу лагеря выстроили военнопленных и каждого десятого расстреляли за то, что сняли обмундирование с умерших военнопленных» /бывший военнопленный Седых И.М./
«Расстрелы военнопленных лагеря проводились массовые. Расстреливали за проволочными заграждениями у больших рвов. Я сам видел в течение зимы, лета и осени 1942 года, как вечером немцы приводили туда партии военнопленных по 7, 12 и 20 человек, их ставили лицом ко рву и стреляли в затылок. Жертвы падали в ров вниз лицом. Такие массовые расстрелы я видел неоднократно в 1942 г., уходя из лагеря с работы к себе домой» /бывший рабочий лагеря Сеньков И.Н./.
Советские в/пленные содержались немецко-фашистскими злодеями в лагере голодными, в холодных неотапливаемых помещениях, без санитарной обработки, отчего в лагере свирепствовал сыпной тиф и другие желудочно-кишечные заболевания, которые повлекли за собой массовую смертность. От голода, замерзания и эпидемий в течение 1941-44 гг. умерло более 20000 человек военнопленных.
Пережившие все эти ужасы голода, холода и эпидемии бывшие военнопленные лагеря так описывают гибель советских бойцов и командиров в немецко-фашистском плену:
«В лагере была съедена вся кора с деревьев, выловлены крысы и лягушки из пруда, процветало людоедство; я лично, как и некоторые другие, вышел живым из этой фабрики смерти потому, что работал на лесопилке, где меньше подвергался избиениям и преследованиям; выжили также те, которые были розданы крестьянам; в лагерном уставе „Шталаг 347“ был параграф, который гласил: „Ввиду низкого культурного уровня и многонациональности советских военнопленных применение физических наказаний неизбежно“. Немцы столь усердно пользовались этим параграфом, что к лету 1942 года в лагере живых в/пленных осталось около 300 человек. Остальные погибли в страшных мучениях, от голода, от холода, от избиений и эпидемий» /бывший военнопленный Абрамсон С.А./.
Второй б.в/пленный Егоров И.Е., подтверждая все это, указывает: «В связи с чрезмерным голоданием в/пленные собирали и ели отбросы из помойных ям, траву, какая только росла на территории лагеря, ловили мышей, крыс, кошек, собак. Все это ели и ели экскременты /человеческий кал/. За период моего пребывания там с октября м-ца 1941 года по 21 апреля 1943 года только в „госпитале“ умерло 17764 человек. В это число не входят умершие, которые не госпитализировались, и расстрелянные».
Третий бывший в/пленный Седых И.Н., находившийся в лагере с ноября м-ца 1941 года по марта м-ц 1942 г., указывает: «Из-за отсутствия санобработки вши разъедали тело до образования ран, от голода, тифа и других эпидемий в лагере умирало ежедневно до 350 человек, погибли при мне более 18000 человек». Работавший на постройке бараков лагеря с ноября 1941 года по 20.11.1943 г. гражданин Назаров Степан Родионович, житель деревни Бекши, Озолайнской волости, показывает, что сыпной тиф в лагере принял такие ужасающие размеры, что с января по март м-ц 1942 года были запрещены строительные работы в лагере. Не управлялись уносить трупы, умерших военнопленных вывозили на подводах, не успевая закапывать, укладывали в большие штабеля, а весной 1942 года для засыпки их песком мобилизовали подводы местных крестьян.
Свидетель Маркова Мария Антоновна, жительница города Резекне, работавшая на кухне местной комендатуры, утверждает, что к началу 1942 года погибло в лагере до 20300 человек в/пленных.
Таким образом установлено, что общее количество жертв — погибших советских военнопленных по Резекненскому лагерю «Шталаг 347-340» в результате немецко-фашистских злодеяний, расстрелянных, погибших от голода, эпидемий, замученных пытками, погибших на непосильной работе, составляет около 35000 человек.
Это же подтверждает свидетель Шневель Антон Донатович, работавший надзирателем тюрьмы, которому полицейский лагеря военнопленных Чинкурс Мартин соообщил, что за время его работы там по октябрь м-ц 1943 года уничтожено в/пленных до 40000 человек.
Расстрелянные и погибшие — 30000 жертв немецко-фашистских злодеяний захоронены:
а) рядом с лагерем в/пленных в северо-восточной стороне лагеря, в двух больших рвах, размерами 36 на 22 и 94 на 10 метров, зарыто более 16000 человек.
б) остальные жертвы зарыты в больших рвах и ямах там же, у тира, за дорогой, идущей на шоссе из лагеря военнопленных, площадью в 1500 кв. метров.
в) на Анчупанских горах зарыто 150 человек, расстрелянных в/пленных из тюрьмы г. Резекне у лагеря.
г) одиночек — расстрелянных военнопленных из тюрьмы также хоронили в Выпингском лесу.
д) у станции Резекне I на 109 км. жел. -дор. линии Даугавпилс-Псков, против погрузочной рампы имеется 4 групповых и 8 одиночных могил с захороненными в/пленными до 50 человек, где выбрасывали умерших от голода с проходящих через станцию Резекне I, эшелонов, которые направлялись дальше в сторону Даугавпилса.
За все злодеяния, совершенные немецкими садистами по Резекненскому лагерю, истязания и убийства в/пленных несут ответственность гитлеровское правительство, верховное военное командование, а также следующие организаторы и непосредственные исполнители злодеяний:
Генеральный комиссар государственной безопасности Латвии немец Штраух.
Комендант лагеря майор немецкой армии Ритер фон Келиандер, лагерный офицер, а затем комендант лагеря капитан немецкой армии Данцейзен.
Начальник 3-го отделения гестапо лейтенант немецкой армии рижский барон Клефман. Офицер 3-го отделения Гестапо Штейн. Руководитель группы переводчиков немец Пирог. Переводчик Гейлиш. Начальник тюрьмы г. Резекне Крамыньш.
Унтер-офицер немецкой армии Пийтсамер. Ефрейторы немецкой армии: Карл Айзеле, Карл Штрих.
Солдаты немецкой армии: Фрайаган, Вольф Андре — непосредственно пытавшие и уничтожавшие советских военнопленных.
МЕСТО ПЕЧАТИ
/Ильин/
/Гедуш/
/Лайзан/
/Кан/
/Рушанов/
/Логинов/
С разрешения автора текст документа взят из книги Владимира Никонова «Резекне перед третьим пришествием. Очерки по истории города от февральского государственного переворота 1917 года в России до окончания Второй мировой войны». Nacionalo Un Religisko Kulturu Petniecibas Centrs, 2018
Фото: Василий Савранский/ РИА Новости
Russian Foreign Ministry — МИД России
Посольство России
