«Не забирайте его, это мой брат»
ИСТОРИЯ О ПРАВЕДНИКЕ МИРА
«С приходом немцев в Херсон жить стало очень трудно. Мне тогда было 12 лет. Весь июль 1941 года через Херсон шли эвакуированные — именно так в город попала семья Могилевских. Они бежали из Одессы, но не успели переправиться через Днепр и попали в оккупацию. Женщину звали Ада, ее сына — Володя. Они жили напротив, и с Володей нас породнило то, что мы были ровесниками — он родился всего на пару месяцев раньше меня, в 1929-м.
Я никогда не обращал внимания на то, что Вовка — еврей. Позже, когда комендант города издал указ о том, что всем евреям нужно нашить на одежду отличительные знаки, Ада прикрепила «магендавиды» и Вовке, и себе. В сентябре пошли разговоры, что всех евреев сгонят в гетто. Мои бабушки, разумные женщины, сказали Аде: «Тебя толком никто не знает, „звезд“ твоих никто толком не видел, спори их с одежды и ищи новые документы для себя и сына». Ада спорола звезды, сожгла Вовкину метрику, себе выправила польский паспорт и осталась в городе.
Восемь тысяч херсонских евреев пошли в гетто, а в октябре их порциями стали вывозить из гетто в сторону поселка Музыковка: там были рвы, где их расстреливали.
Ада и Вова жили в нашей двухкомнатной квартире. Понимаете, когда все евреи пошли в гетто, по домам немцы уже особо не ходили, их могли выдать только соседи — за мешок муки, за бутыль масла.
В ноябре 1943 года, когда установился фронт по реке Днепр, мы несколько дней просидели в ямах — ждали, что наши придут. Но фронт задержался, и в декабре 1943 года все население города стали выгонять за его пределы — на 50, на 100 километров.
Меня, Вову и Аду угнали в село Малая Дворянка Еланецкого района Николаевской области. На сборном пункте нас с Вовой хотели разлучить, но я стал плакать и кричать, что он мой брат. В итоге нас с Вовой и Адой погнали пешком, а бабушек, поскольку они были совсем старенькими, отправили в Николаев на поезде.
До начала марта 1944 года мы жили в Малой Дворянке в крестьянской хате. Фронт уже подходил, слышалась артиллерийская пальба. Я помню, как в село с четырех сторон на лошадях въехали полицаи — наши и калмыки. Они ходили по домам и из каждой хаты выгоняли в центр села мужчин, от 14 до 65 лет. Набралась группа в триста мужиков и юнцов, в том числе мы с Вовкой. Нас собрали в этап и погнали на запад.
В апреле началась большая операция по освобождению Украины и Молдавии, и, соответственно, активизировалась румынская жандармерия. Мы с Вовой попали в одну из облав и в итоге оказались на пересылочном пункте в Австрии, в лагере Штраcсхоф. Много позже я узнал, что через этот же пункт ранее прошли 54 тысячи венгерских евреев, которых потом уничтожили в Освенциме.
Вова и я везде регистрировались по моей метрике: Владимир Николаевич и Николай Николаевич Дорожинские.
Из лагеря нас отправили на работу в Тюрингию, в город Эйхихт: с нас тянули все жилы, никаких скидок на возраст не делали. Лопата, кирка, тачка — тяжкие строительные работы. И так — год. В Германии обстановка была сумасшедшая, немцы чувствовали свой крах и стали относиться к «гастарбайтерам» заискивающе. В апреле 1945 года в Тюрингию зашли американские войска: нам сразу выдали двойной паек, мясные консервы, стали нас откармливать.
Многим предлагали не ехать домой, а отправиться в Австралию или еще куда-нибудь. Те, кто соглашался, звали нас с собой, предлагали подарить одежду. Но мы с Володькой были патриотами и хотели домой. В конце августа мы вернулись.
Я и Володя пошли в 6-й класс. Он еще долго числился Дорожинским, в школе нас считали братьями, и лишь в 48 году Ада через суд восстановила ему фамилию Могилевский. Володя работал в сельском хозяйстве в Белозерке, я – на Херсонском судостроительном заводе. Я побывал у Володи на свадьбе. В 1965 году я перешел на работу в Москву, в Министерство судостроения, и проработал там почти 30 лет. Потом в 1997 году я нашел Володю через поисковую группу, с помощью Ильи Альтмана из Фонда „Холокост“. Мы списались, я поехал в Херсон, была очень теплая встреча. Но Володя уже был больным, страдал из-за болезни почек. Через три года после нашей встречи он умер».
В августе 1999 года израильский институт Яд ва-Шем сообщил, что специальная комиссия израильского правительства присвоила Николаю Николаевичу Дорожинскому звание «Праведник мира» с вручением соответствующей медали и почетной грамоты. Имя «Дорожинский Н.Н.» выгравировано на Стене Почета мемориала Яд ва-Шем в Иерусалиме.
