Когда началась война, Алексею было 16 лет. Прибавив себе в военкомате два года, Очкин попросился на фронт. Героизм был у этого мальчика в крови.
Среди его предков по матери был герой Севастополя, участник Крымской войны и знаменитый хирург Николай Иванович Пирогов. Известным врачом был и другой дед. Восемь братьев и пять сестер отца занимались медициной, один из них даже стал академиком. Все воевали: кто — в Первой мировой, кто — в Гражданской.
После краткосрочных курсов в артиллерийском училище Алексей Очкин был отправлен на Лужские рубежи. Первый бой мог вполне оказаться последним — немецкий снайпер тяжело ранил Очкина в голову — но он чудесным образом выкарабкался и после лечения снова вернулся на фронт.
Затем был Сталинград. Здесь молодой лейтенант после гибели командира принял на себя командование ротой. В течение девяти дней 57 бойцов 112-й стрелковой дивизии удерживали позиции. Немцы по несколько раз в день открывали огонь, но результата не добились.
Затем фашисты пустили в ход танки-тральщики, надеясь прорваться через заминированный участок, но семь из них были разбиты. Немцы получили такой жесткий отпор, что решили, будто воюют с целым батальоном, хотя на защите высоты оставались лишь раненный в голову Очкин и шестеро бойцов.
При обороне близ Романово жизнь Алексея Яковлевича разделилась на «до» и «после».
26 марта 1943 года он, будучи командующим штурмовым отрядом, не смог сидеть в окопе, видя, как из замаскированного и уцелевшего дзота крупнокалиберный пулемет бьет по его солдатам практически в упор. Бойцы бросились врассыпную, а Очкин со всех ног побежал в сторону огня. У берега покрытой наледью реки разрывная пуля попала ему в бедро. Кости были раздроблены, и нога держалась буквально на одних сухожилиях. Наскоро перевязав рану и скрепив кости шиной из прутьев, лейтенант пополз к смотровому окошку и кинул в него гранату. Прогремел взрыв, но пулемет снова застрочил. Спасая других, Алексей закрыл амбразуру своим телом – пули буквально изрешетили его.
Бой за деревню Романово длился более суток. Лишь когда поднялась метель, солдаты смогли добраться до командира и вытащить его с поля боя.
Застать его живым они не надеялись. Хотели похоронить с почестями, насколько позволяло положение. Очкин не подавал признаков жизни. Его занесли в хату, но вдруг он открыл глаза, в бреду окинул взором стоящих и, решив, что перед ним фашисты, вырвал из находившейся в его руке гранаты чеку. Один из солдат, Борис Филимонов, едва успел ее перехватить и выбросить в разбитое окно. Очнулся Алексей через месяц уже в госпитале. На ноге, в которую попала разрывная пуля, уже развивалась гангрена, но от ампутации лейтенант отказался, сбежал из больницы и направился в свою часть.
В одном из сел, попавшихся на его пути, девушка, которую звали Катя Чернышова, позвала его в дом, предложив кров и еду. Ее бабушка оказалась известной травницей и лечила ему рану на ноге.
Удаче и крепкому здоровью Очкина поражались даже полевые врачи, которые, казалось бы, видели в этой жизни уже все. В медсанбате его ждала награда — командующий армией И. Д. Черняховский вручил бойцам ордена Красной Звезды.
Согласно оперативной сводке 112-й дивизии разведывательная группа Очкина ликвидировала сорок фашистских солдат и захватила в плен дежурного по обороне, который дал ценные показания.
В ноябре 1943 года, участвуя в боях за освобождение Киева, Алексей Очкин попадает в окружение и получает тяжелое ранение в ногу и контузию. В Дарницком пересыльном госпитале врачи решают ампутировать Очкину ногу. Угрожая медикам оружием, Алексей вновь отказывается от операции.
Он вспоминал позже, как однажды очнулся замерзший от холода в морге среди окоченевших трупов, сваленных прямо на полу. Рядом практиковались молодые военные врачи — препарировали мертвые тела. Очкин не на шутку перепугал хирургов и проходивших мимо медсестер, когда пытался выбраться из морга.
После последнего ранения восстановиться было непросто. Лейтенант прошел семнадцать госпиталей, поправлял здоровье на серных водах в Киргизии.
В 1944 году он продолжил службу уже гвардии капитаном в элитном подразделении — гвардейской истребительно–противотанковой бригаде Резерва Главного Командования, был участником форсирования Вислы, Одера, Нейсы.
После штурма Берлина за драку с сотрудником СМЕРШа его чуть не разжаловали и не исключили из партии. Спасли капитана его же сослуживцы-разведчики, прикатившие к гаупвахте мотоцикл. На нем сбежавший Очкин смог догнать свою часть, шедшую в наступление на Прагу.
Там в бою Алексея снова контузило. Так он попал в госпиталь Первого Украинского фронта, размещавшийся в отеле «Ричмонд» в Карлсбаде. В клинике доктора Цангера ему восстанавливали ноги и руки, затем он продолжил лечение на водах. Ранения не давали покоя, и он был демобилизован как инвалид войны.
После окончания войны Алексей Очкин трудился на заводе, параллельно отучился в школе и окончил Институт кинематографии, реализовав свою довоенную мечту стать кинорежиссером.
Принимал участие в создании фильма «Сорок первый». Самостоятельно поставил три картины.
Очкин – автор произведений «На круче», «Крылья жизни» и «Старая яблоня». В своем документальном рассказе он поведал о подвигах боевого друга и «братишки» Вани Федорова, погибшего смертью героя в Сталинграде.
Несмотря на инцидент в Берлине, преследования не коснулись Алексея Очкина, однако и Звезду Героя он так и не получил. Хотя есть информация, что об этом ходатайствовал сам Василий Чуйков.
Фронтовик Иван Григорьевич Падерин написал об Очкине повесть «Комдив бессмертных». Вот, например, что пишет он о своем однополчанине-сталинградце:
«Этот человек — живая легенда в полном смысле слова. Высокий, плечистый, разворотливый, решительный офицер. Очень крутой. Никого не признавал. Все время старались его поправлять, но он все делал по-своему… Был одним из тех, кто первым применил сталинградскую тактику уличных боев — держать врага на бросок гранаты, что помогало при полном преимуществе немцев в авиации и тяжелом вооружении».
16 февраля 2003 года прославленного бойца не стало.
