С обеих сторон в той битве приняло участие до 4 миллионов человек, а фронт растянулся почти на 750 километров.
В феврале 1943 года закончилась битва под Сталинградом, которая сильно изменила расстановку сил на Восточном фронте. Впервые немцы дрогнули. Сам факт сдачи в плен фельдмаршала Паулюса сильно пошатнул их веру в победу. Но так просто вермахт сдаваться не привык.
После успеха Донбасской наступательной операции стало понятно, что у немцев есть только один шанс удержать хотя бы половину Украины – укрепиться на Днепре. По приказу Гитлера в августе 1943 года началось строительство грандиозного оборонительного укрепления, так называемой линии Пантера – Вотан, которая растянулась почти на 1400 км, от Нарвы до Приазовья. Полагались немцы и на рельеф местности, ведь правый берег Днепра значительно выше левого.
Но достроить линию немцы не успели — уже 26 августа советские дивизии перешли в наступление. Перед советским командованием стояла сложная задача – форсировать Днепр, закрепиться на правом берегу и не дать противнику перегруппироваться. Задача усложнялась тем, что противостоял Красной Армии один из самых успешных полководцев ХХ века – генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Сражение двух самых многочисленных армий того времени началось.
Для начала нужно было выбить остатки немцев с Левобережной Украины и заставить их полностью переместиться на правый берег. В этом немало помогла 60-я армия, которой командовал Иван Черняховский. Именно дивизии Черняховского были на острие атаки и выбили немцев с их позиций по линии Глухов – Нежин.
Важно было не дать противнику передышку для перегруппировки и укрепления оборонительных рубежей. Но растянувшиеся до 200 км на марше части оказались без собственных плавсредств и понтонов, без поддержки средств ПВО и тяжелой артиллерии. Из-за острой нехватки горючего вся техника значительно отставала от выдвинувшихся к Днепру передовых частей.
О тех событиях писатель-фронтовик Юрий Бондарев написал повесть «Батальоны просят огня». А писатель Виктор Астафьев, служивший на войне шофёром, так описал переправу через Днепр в своём неоконченном романе «Прокляты и убиты»:
«Сотни раз уж было сказано: куда, кому, с кем, как плыть, но все это знание спуталось, смешалось, забылось, как только заговорили, ударили пушки и пулеметы. Оказавшись в воде, люди ахнули, ожженно забулькались, где и взвизгнули, хватаясь за баркас.
– Нельзя-а! Нельзя-а-а! – били по рукам, по головам, куда попало, били гребцы веслами, командиры ручками пистолетов. – Опрокинете! В Бога душу мать! Вперед! Впере-од!..
– Тону-у-у, тону-у-у! – послышался первый страшный вопль – и по всей ночной реке, до самого неба вознеслись крики о помощи, и одно пронзительное слово: – Ма-а-ама-а-а-а! – закружилось над рекой.
Оставшиеся в хуторе на левом берегу бойцы, слыша смертные крики с реки, потаенно благодарили судьбу и Бога за то, что они не там, не в воде… Почти все понтоны с бойцами, батальонными минометами и сорокапятками были на воде разбиты и утоплены, однако чудом каким-то, не иначе, словно по воздуху, некоторым подразделениям удалось добраться до берега, уцепиться за него и вслед за разрывами снарядов и мин продвинуться вперед, минуя осыпистый яр».
Каким-то чудом небольшим группам бойцов удавалось выбраться на вражеский берег и глубоко зарыться в него до рассвета. А с новым днём накатывались новые и новые волны огня, старающиеся сбросить их с обрыва обратно в реку. Но они держались. Много было раненых, но некому было их спасать. Наскоро перевязанные, они не выпускали из рук оружия. Не хватало боеприпасов и… воды. Хоть до реки было рукой подать, но выходить на простреливаемый берег было смертельно опасно.
Лодки, груженные боеприпасами и минами, немцы топили в первую очередь. В воздухе непрерывно висели немецкие самолёты и волнами свободно бомбили плацдарм и переправы. А на самом плацдарме не стихала артиллерийско-миномётная канонада, стреляли танки, снаряды рвались на земле и в воде, поднимая фонтаны брызг.
И атаки нашей авиации, и огненные удары «Катюш», и массированная огневая поддержка артиллерии — всё это было позже, когда к Днепру подтянулись основные силы наступающих армий. Это позволило навести понтонные переправы и перекинуть «бронетанковый кулак» за реку, на отвоёванные у врага плацдармы.
Сначала же форсирование шло на лодках, плотах, просто подручных средствах. Советские воины старались как можно быстрее захватить небольшие плацдармы и удерживать их до подхода подкрепления. К концу сентября было захвачено уже более 23 плацдармов на правом берегу Днепра. Наиболее крупными, позволяющими вести наступление на Киев, были Букринский плацдарм (в районе Великого Букрина, 80 км юго-восточнее Киева) и так называемый Лютежский плацдарм (в районе села Лютеж, 30 км севернее Киева).
Вскоре советское наступление к Киеву с южного направления было остановлено. Тогда Ставка приказала в кратчайшие сроки перебросить 3-ю Танковую армию с Букринского плацдарма на Лютежский, севернее Киева, и ударить оттуда. Это было сделано ночью, при строжайшей конспирации. У немцев должна была сохраняться уверенность, что армия генерала Рыбалко не покидала свои позиции. Туда же, под Лютеж, была переброшена вся артиллерия Резерва Ставки Верховного Главнокомандования на этом фронте.
Именно от Лютежа началось новое мощное наступление Красной Армии на Киев. 4 и 5 ноября советские войска вошли в Киев, начались уличные бои. 6 ноября Киев был взят.
Битва за Днепр стала одним из важнейших сражений, предопределивших исход войны. Но победа в ней досталась дорогой ценой. Это сражение стало одним из самых кровопролитных в Великой Отечественной войне. К началу октября 1943 года в переправившихся за Днепр дивизиях оставалось только 20—30% от штатной численности личного состава. Только по официальным данным, наши потери составили убитыми и ранеными от 400 000 до 1 200 000 человек.
За форсирование Днепра только звания Героя Советского Союза были удостоены 2438 воинов.