Многие известные советские актеры и режиссеры прошли через войну. В их числе был и Владимир Басов, 98 лет со дня рождения которого исполняется сегодня. Он как раз собирался поступать во ВГИК, когда война нарушила его планы. Ему прочили успешную военную карьеру, но после войны он выбрал актерскую профессию и предпочитал не вспоминать лишний раз военные годы. И на это у него были свои причины…
Из воспоминаний Владимира Басова: «Десятилетку мы окончили 20 июня 1941 года. Надели свои лучшие костюмы на выпускной вечер. Правда они были не такие нарядные, как у теперешних выпускников, – страна жила тогда нелегко. Но мы считали, что хорошо одеты, девочки подкрахмалили свои юбчонки, и все были веселы и счастливы. Усталые, веселые вернулись мы утром с Красной площади домой… Мы готовились мысленно переступить новый, неведомый порог жизни. Но переступили его в солдатских шинелях.
Вместо институтов мои одноклассники оказались в окопах, вместо занятий науками – строевая, марш-броски с полной выкладкой. Сначала пот, мозольные волдыри из-за неумения правильно навернуть портянки, потом – борьба с самим собой, кровь».
«И как ни странно, армейская жизнь отчётливее показывает дорогу в искусство. В то время мы считали, что «гражданка», и искусство в том числе, – дело второе. Надо поскорее разбить врага. Кто первые недели войны не думал – вот соберемся с силами, ударим по фашистам и войне конец. Вышло не так».
«Беспощадная статистика времени: мои ровесники, десятиклассники выпуска 1941 года, на фронте погибали чаще всех. Наши семнадцатилетние жизни война поглощала особенно охотно, так и не позволив узнать и почувствовать всё счастье возраста. Мне надо было выжить, и войну я вспоминаю, несмотря на весь её ад, самым прекрасным временем в своей судьбе. Именно тогда я познал цену вечным истинам и основные понятия – нравственные, философские, просто житейские – открылись мне во всей своей определенности. Человек на войне однозначен, нам не надо было прибегать к изысканно тонким нюансировкам и мучительным копаниям в тайниках души, чтобы понять, хорош человек или плох, друг он или шкура, добр или так себе.
И вдруг оказалось – как много у нас прекрасных людей!»
«Всякое было. Я командовал батареей, стрелял и сам попадал под огневые налеты. Служил в штабе артдивизии и на передовой. Занимал должность замнача оперативного отдела. Составлял карты, мотался по проселкам и бездорожью. Некогда было размышлять. На войне тяжело. Но человеку свойственно быстро обживаться. Чудом люди успевали подшить чистый воротничок, носили пистолет немного сзади – щеголевато. Голодали, теряли друзей, держались всё-таки.
«За Родину, за Сталина?» Бывало. Этого не понять, если сам не видел войны. Это же не кино, пули всамделишные и смерть всамделишная, и немцы.
Видел такую сцену: пожилой боец стреляет из противотанкового ружья и жутко матерится. Причем так громко, что командир слышит.
А в тот день мы впервые увидали «Тигры». Все были на взводе.
После боя взводный его спрашивает:
– Малахов, что ты там орал?
– Как что, товарищ лейтенант? За Родину, за Сталина!»
«В Прибалтике под Либавой наша часть была на марше. Вдруг поднялась стрельба. Все ведь знали, что войне скоро конец. Но победа пришла для нас неожиданно. Стреляли тогда, больше, чем в любой день войны.
От последней предвоенной субботы до первого дня «гражданки» пролегло время, которое для себя я называю академией жизни.
Война стала моими университетами. А истинный аттестат зрелости моё поколение получило у стен Рейхстага».
«Большинство моих сверстников – люди трудной, но интересной судьбы. Война лишила наше поколение многих радостей молодости. Не посидели мы с любимыми девушками на скамеечках, не почитали им стихов, не успели, как следует, поспорить, выбирая профессию, не ощутили трудностей и волнующего счастья перехода со школьной скамьи на студенческую.
Но в одном мы оказались счастливее. Жизнь закалила нас, научила сразу и навсегда отличать врага от друга, человека мужественного от труса и предателя. Перед нами была ясная непоколебимая цель. Нас окружали люди, которые ценой собственной жизни добивались этой цели.
«Сила силе доказала, сила силе не ровня». Война кончилась и для нас. Никто тогда не мог знать, каким будет образ войны, как обернутся эти четыре года. Опять вставало неизведанное. Как в сорок первом без армии не мыслилось жизни, так и теперь хотелось снять гимнастерку. Мы вдруг стали десятиклассниками и «старичками» в то же самое время. Перед новым рубежом».