В ночь на 2 июля 1941-го года в Москве началось формирование отрядов народного ополчения. По городу план мобилизации составлял 200 тысяч человек, в области — 70 тысяч человек. Ими планировалось укомплектовать 25 дивизий ополченцев.
Добровольцев-москвичей было много, но их нечем было вооружить. За первые месяцы войны РККА утратила свыше 60 процентов оружия. Оно вышло из строя на фронте или было оставлено на складах при отступлении. Развертывание регулярной армии потребовало и соответствующего количества вооружения. В дело пошли все имевшиеся тогда у советского командования резервы. На ополченцев их не хватило.
Добровольцев стали вооружать старым и трофейным оружием, оставшимся от Первой мировой и Гражданской войн. Но и этих запасов было в обрез, поэтому «подгребли» и все учебные винтовки из Осоавиахима. С боеприпасами для всего этого разномастного вооружения дело обстояло крайне плохо. Иногда боекомплект составлял всего 15– 25 патронов на ствол.
Но поначалу оружие ополченцам не понадобилось. Добровольцев бросили на создание оборонительных сооружений в Подмосковье. Работали по 12 часов. После, отложив в сторону лопаты и кирки, занимались боевой учебой — готовились воевать.
6 сентября 1941 года Гитлер подписал директиву № 35 о генеральном наступлении на Москву. Операция получила название «Тайфун». Ее целью был захват Москвы к середине ноября.
Были собраны три ударные группировки немецко-фашистских войск. Противопоставить моторизованным корпусам Гудериана, Штрауса, Гота и Гепнера было практически нечего. В бой, как единственный резерв, бросили ополчение. Московские добровольцы закрыли собой прорванные немецкими танками бреши в боевых порядках Западного и Резервного фронтов и стояли насмерть.
Других вариантов у них просто не было. Немцы имели подавляющее превосходство над советскими войсками: в личном составе в 4,1 раза, в артиллерии — в 6 и в танках — в 31,1 раза.
Краснопресненская дивизия погибла за одни сутки. Не было ни флангов, ни тыла, ни подготовленных позиций. Но в своем первом и последнем бою московские ополченцы встали на пути врага живым щитом. К 16 часам 5 октября от народного ополчения Красной Пресни почти никого в живых не осталось.
Драматург Виктор Розов после войны вспоминал: «Вооружение — допотопные ружья прошлого века, пушки прошлого века 76-мм, все на конной тяге. Мы, можно сказать, голые, а они — из железа. На нас двинулось железо. Как нас обстреливали — мотоциклы, танки! А у нас 76-мм пушка. Они нас засыпали снарядами. Вечером образовалась немыслимая каша. Я полз в канаве... И весь мой ватник набух кровью...»
7 октября танковые клещи вокруг Вязьмы сомкнулись. Армии советских Западного и Резервного фронтов оказались в полном окружении. Но они продолжали сражаться — до последнего патрона. Отчаянное сопротивление попавших в Вяземский котел кадровых военнослужащих РККА и московских ополченцев надолго задержало немецкую группу армий «Центр», и советское командование успело создать оборонительные рубежи на ближних подступах к Москве.
...Сколько всего в октябре 1941-го погибло московских ополченцев? Точных цифр потерь нет до сих пор. Но число жертв было страшным… Немцы не дошли, как хотели, до Москвы в начале осени. Они не смогли победить быстро. Добровольцы-ополченцы своими жертвенными смертями дали стране время для сбора сил, необходимых для обороны ее столицы.
