В ФРГ изучение истории советских военнопленных началось в 1960 — 1970-е годы. Во время дискуссии немецких историков о характере войны против СССР остро встал вопрос о роли вермахта в их судьбе.
Особый интерес вызвал вопрос, в какой мере последний участвовал в происхождении и реализации преступных приказов о советских военнопленных, в частности, пресловутого «приказа о комиссарах», хотя в целом проблема военнопленных красноармейцев оставалась все еще не разработанной. На состоявшемся в 1964 г. во Франкфурте-на-Майне процессе «Аушвитц» Г. -А. Якобсен представил заключение эксперта относительно происхождения «приказа о комиссарах» и его зверских последствиях. В 1965 г. появилась его книга «Приказ о комиссарах и массовые убийства советских военнопленных». Исследование базировалось в основном на документах процесса против военных преступников, а частично на более ранних изысканиях Г. Улига.
Настоящий прорыв в исследовании темы произошел в связи с появлением в 1978 г. фундаментального труда К. Штрайта «Они нам не товарищи. Вермахт и советские военнопленные. 1941- 1945 гг.», написанного на большом архивном материале. Книга эта нанесла серьезный удар по тем, кто старался реабилитировать вермахт и его руководителей, скрыть чудовищные злодеяния, которым подвергались военнопленные. Недаром эта книга подверглась нападкам со стороны правой прессы и вызвала неприязнь многочисленных недругов. По словам Штрайта, когда появился его труд, судьба советских военнопленных была почти неизвестна германской общественности, и эта работа стимулировала дальнейшие исследования этой проблемы. В последующие годы немецкими историками были опубликованы многие содержательные работы по различным аспектам плена, истории конкретных концентрационных лагерей и шталагов, об условиях жизни и труда пленных в отдельных городах, районах, землях, на заводах.
Практически немецкие историки стали заниматься судьбами советских военнопленных после их репатриации. Они обнаружили и ввели в оборот множество документов, в частности, материалы процессов против бывших гестаповских чиновников, а также дневниковые записи, воспоминания, личные архивы, фотоматериалы и т. п. По словам Е. Остерло, судьба советских военнопленных, захваченных в годы второй мировой войны, по своим масштабам и характеру не вписывается в «общепринятое» понимание плена. В 1990-е годы в ряде германских городов были организованы выставки о преступлениях нацистов, о судьбах и советских, и немецких военнопленных в годы войны и по ее окончании. В некоторых городах Германии возникли центры по сбору документального материала и изучению истории отдельных лагерей. В 1996 г. Гамбургский институт по социальным исследованиям опубликовал каталог соответствующей выставки с краткими комментариями — «Война на уничтожение. Преступления вермахта в 1941 — 1944 гг.». В предисловии Х. Хеер писал, что уже в 1945 г., то есть сразу же после победы над нацистской Германией, бывшие гитлеровские генералы начали сочинять легенду о якобы «чистом вермахте», который будто бы держал «дистанцию» в отношении Гитлера и нацистского режима, выполняя свой солдатский долг «с честью и достоинством» и обо всех случаях зверств гитлеровских айнзатцкоманд офицеры информировали командование. Это, подчеркивал Хеер, должно было оправдать поведение немецких и австрийских солдат и офицеров во время войны. Но реальные факты подтверждали страшные преступления, творимые вермахтом в 1941 — 1944 гг. и на Балканах, и в Советском Союзе, где велась война на уничтожение. Германская историография хотя и упоминала об этом, но всячески отказывалась признавать, что вермахт непосредственно участвовал в этих преступлениях. Вопрос об ответственности вермахта за военные преступления, в том числе и в отношении военнопленных, продолжает оставаться одним из важных и до сих пор дискуссионных в германской историографии.
/ продолжение статьи читайте завтра