Всего за период Великой Отечественной войны было совершено 595 «классических» воздушных таранов (самолётом самолёта), 503 таранов самолётом наземной цели, 16 морских таранов (в это число могут входить и тараны морскими лётчиками надводных и береговых целей противника) и 160 танковых таранов.
Из всех пошедших на воздушный таран осталось в живых более 300 советских летчиков. А из 503 лётных экипажей (это около 700 человек), совершивших огненный наземный таран, выжило всего лишь 8. Один из них-Сергей Иванович Колы́бин (1912—1983).
«Огненный наземный таран» – страшный военный прием. Летчик на поврежденной машине принимает решение не спасать свою жизнь, а нанести последний удар по врагу находящемуся на земле. Верная смерть.
В июле 1941 года летчик-штурмовик Сергей Иванович КОЛЫБИН, вылетая на одноместном Ил-2, конечно, догадывался, что идет на верную гибель, но никакого воображения у него не хватило бы, чтобы предсказать свою дальнейшую судьбу: вражеская переправа будет уничтожена и ему предстоит стать первым летчиком, выжившим после наземного тарана.
К августу 1941 года на его счету Колыбина было 18 боевых вылетов и 2 сбитых самолёта противника.
24 августа Колыбин получил приказ об уничтожении моста через Днепр в районе села Окуниново Козелецкого района Черниговской области.
Взлетели в 17.15. Высоту набирать не стали, пошли бреющим — так точнее можно было выйти на цель, да и от зениток врага укрыться.
«ИЛ» напарника Олейника летел рядом, буквально крыло к крылу с колыбинской машиной.
До цели оставалось километров пять — шесть. А вот и Карпиловская Гута. Сверху её дома казались игрушечными кубиками. Потом показался плавный изгиб Днепра.
И тут же он увидел мост. Махнув крылом ведомому: «Внимание!», Колыбин стал выводить самолёт на цель. И вдруг заговорили вражеские зенитки. «ИЛ» словно вздрогнул от сильного удара,
Штурмовик был подбит, и фашистские солдаты уже бежали к месту его предполагаемой посадки. Колыбин круто развернул Ил-2 (а вместе с ним — всю свою дальнейшую судьбу) С трудом выровняв машину, Сергей направил её прямо в середину моста. Чуть не долетев до цели он нажал рычаг сброса бомб а затем направил машину в колонну техники. Это мгновение он запомнил на всю свою жизнь и о нем впоследствии рассказывал часами. Самолет перед ударом и взрывом задел за конструкцию моста крылом и перевернулся, Колыбин вылетел из кабины...
Очнулся он от страшной боли, буквально разламывавшей все тело. Открыл глаза и увидел склонившихся над ним людей в матросской форме: «Свои!»
— Где я? — еле шевеля разбитыми губами, спросил Сергей.
— Молчи, браток, — ответил ему один из моряков. — В плену мы...
...Случилось так, что в момент взрыва самолёта Сергея Колыбина выбросило из кабины на несколько десятков метров в густой кустарник. Здесь его и заметили пленные моряки Днепровско-Бугской флотилии. Воспользовавшись тем, что внимание фашистов было отвлечено пожаром и взрывами на шоссе, моряки подняли и укрыли в середине колонны искалеченного лётчика, только что на их глазах совершившего подвиг.
Так смерть обошла Колыбина во второй раз.
По концлагерю в Страхолесье слух о нем распространился быстро: лётчик разбомбил мост и на горящем самолёте врезался в колонну фашистских танков. Ему, несли, кто что мог — одежду, кусок хлеба, несколько ложек жидкой баланды. А потом пленных погнали дальше. Моряки несли Колыбина, положив на где-то раздобытую небольшую деревянную лестницу...
Остался жив, попал в в концлагерь.
В августе 41 го, вернувшийсы на аэродром Олейник доложил – мост взорван, командир звена лейтенант Колыбин пал смертью храбрых, протаранив колонну гитлеровцев.
Из списков части Сергей был исключен как погибший.
В формуляре полка появилась запись: «Коммунист летчик Колыбин Сергей Иванович повторил подвиг капитана Н. Гастелло – врезался самолетом в голову танковой колонны, чем приостановил движение и дал возможность полку разгромить её».
Только в 1945 году в заключенном № 15714, чудом спасшемся от казни в немецком концлагере Флоссенбург, опознают Сергея Колыбина.
...Однажды, когда их гнали с работы на каменоломнях, Сергей совсем выбился из сил. Старший из охранников приказал подчиненному пристрелить русского. Тот отвел Колыбина в сторону от дороги и выстрелил... в воздух. А затем жестом показал: «Уходи!». На дворе был апрель 1945 года. Через два дня измученного Сергея подобрали советские солдаты.
Дома его давно оплакали, и его возвращение было настоящим чудом. Он полтора года провел в госпиталях, затем вернулся к нормальной жизни. Много лет работал строителем, сделал на этом поприще неплохую карьеру.
Западные историки проводят параллели между советскими пилотами и японскими камикадзе. Но если японцы изначально готовили себя к роли смертников, то советское командование ничего подобного от летчиков не требовало. Каждый сам принимал решение, идти ему на самопожертвование или нет.
Бытует заблуждение, что «огненные тараны» были характерны для первого, самого трудного периода войны, когда советские летчики уступали немцам и в технике, и в опыте. На самом деле пилоты шли на самопожертвование даже в победном 1945-м.
Последний таран Второй Мировой войны 10 августа 1945 года совершил командир звена 37-го штурмового авиационного полка 12-й штурмовой авиационной дивизии ВВС Тихоокеанского флота Михаил Янко. Его самолет был подбит во время штурма занятого японцами корейского порта Расин. Поврежденную машину летчик направил во вражеский объект на берегу. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 сентября 1945 года Михаилу Янко посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.