ПОБЕГ ВЛАДИМИРА МУРАТОВА

8 августа 1944 года лётчик Владимир Муратов бежал из плена на вражеском самолёте, прихватив с собой ещё одного пленного лётчика, Ивана Клевцова, и перешедшего на нашу сторону румынского механика.

Шёл май 1944 года. 15 мая старший лётчик 2-й эскадрильи 427-го истребительного краснознамённого авиаполка лейтенант Владимир Иванович Муратов, в активе которого были уже три сбитых «Мессершмитта» и один «Фокке-Вульф», получил приказ произвести разведку расположения аэродрома противника близ румынского города Бакэу. На обратном пути вражеский зенитный снаряд попал в его самолёт. Муратову удалось сесть на брюхо в районе станции Роман. При этом он поранил лицо, а когда отстреливался от окруживших самолет румын, был ранен в плечо и ногу. Попав в плен, он полтора месяца пролежал в госпитале для советских военнопленных, после чего попал в офицерский лагерь.

Однажды начальник лагеря, построив заключённых, задал вопрос: «Wer von euch Piloten?». Двое военнопленных вышли из строя. Они знали, что власовцы формируют лётные части, и надеялись под видом предателей получить самолёты и перелететь к своим. Однако предложение начальника лагеря заключалось в том, чтобы поработать на расчистке близлежащего аэродрома, пострадавшего в ходе вчерашней бомбёжки. По его логике, с этим заданием лучше бы справились те, кто имел отношение к авиации. По иронии судьбы, Муратов попал на тот самый аэродром, в районе которого и был сбит.

Там, на аэродроме, Муратов и стал очевидцем того, как немецкий офицер ударил румынского механика в чине капрала. Румын зарыдал. Улучив момент, Муратов заговорил с ним по-дружески:

– Что же вы, румыны, позволяете, чтобы немцы так к вам относились?

– Тебе хорошо говорить, – возразил румынский капрал, – ты – русский. Вы за себя воюете, а мы – за немцев.

– Так может, хватит?

– А что же делать? У нас двое пытались бежать, так их сразу на мясокомбинат и живьём в мясорубку.

– А давай вместе улетим, – предложил наш лейтенант.

– Тогда заберите меня отсюда, господин лейтенант, – решился капрал, – я вам до конца дней буду машину чинить.

К вечеру один из «Хеншелей» был готов и полностью заправлен. «Мессеры» же, наоборот, были безнадёжно испорчены, чтобы не на чем было немцам пуститься в погоню.

– Пожалуйте в самолёт, ваше благородие, – проговорил капрал, приглашая Муратова занять пилотское место в кабине.

Муратов полез в самолёт, и тут послышался крик: «Вовка, стой! Забыл про меня?». К самолёту по лётному полю бежал второй пленный лётчик, взятый утром из лагеря. Это был будущий генерал и Герой Советского Союза Иван Клевцов. Сбит он был всего за 11 дней до этого, и в части – 131-м гвардейском штурмовом авиаполку – его ещё не успели списать с довольствия.

Забившись втроём в самолёт, Владимир Муратов, Иван Клевцов и Пётр Бодэуц начали разгонять самолёт по лётному полю. Немцы не сразу поняли, что самолёт угоняют, а когда сообразили, ничего предпринять уже не смогли.

Три месяца Муратов не был в родном полку, но, к счастью, за это время полк никуда не перебазировался, и угнанный самолёт сел на знакомом аэродроме. Муратова обступили товарищи, и поручительство командира полка подполковника Обозенко помогло лётчику избежать фильтрации в особом отделе. Командование же части, в которой служил Клевцов, вообще сумело скрыть от начальства факт пребывания в плену своего товарища.

Иван был посажен на штурмовик и повёл эскадрилью знакомым путём на штурмовку того самого аэродрома, откуда он только что сбежал. Немцы же, всё ещё чинившие самолёты, не смогли ничего противопоставить нашим лётчикам, кроме зенитных автоматов.

Через несколько дней, 14 августа, Клевцов снова был сбит. Две недели он пробирался к своим и 30 августа в тяжёлом состоянии был подобран войсками наступавшей Красной Армии.

Румынский капрал Пётр Бодэуц на положении пленного пробыл недолго. 23 августа Румыния перешла на сторону СССР, и капрала хотели отправить в его же часть, но тот стал на коленях умолять наших офицеров не выдавать его своим, и его так и оставили механиком в 427-м авиаполку, который к тому времени стал 151-м гвардейским. Основанием для такого решения стало заявление капрала, что он якобы родом из Бессарабии.

Муратов же продолжил лётную службу, сбил ещё четыре самолёта лично и три в группе и в мае 1945 года получил второй орден Красного Знамени.

Оригинал