19 февраля 1945 года.
В составе 43 и 39 армий 3-го Белорусского фронта, готовящихся к наступлению, в тот момент, было 6 стрелковых и 1 танковый корпус, части усиления. Всего, примерно 16 стрелковых дивизий и один танковый корпус (около 40 танков и САУ). Кроме того, в составе 39 армии около 50 танков и САУ, в составе 43 армии около 20 САУ, всего более 100 единиц бронетехники. Немцы подготовили 6 дивизий, 5-я танковая (около 40 танков), 1-я и 561 пехотные дивизии наступали из Кёнигсберга, навстречу им двигались 58-я, 93-я и 548-я дивизии, их поддерживал 505 тяжёлый батальон «Тигров» (около 20 танков). В составе дивизий было до трёх рот штурмовых орудий (до 40 САУ), всего, по всем дивизиям, около 100 единиц бронетехники. Нужно добавить, что средняя численность советских пехотных дивизий на этот момент – 3 – 3.5 тысяч человек, немецких – 5 -5.5 тысяч. У Красной армии подавляющее превосходство в артиллерии и авиации – 3-я воздушная армия, однако с моря немцев поддерживает флот — артиллерия крейсера «Адмирал Шеер» и эсминцев Z-38, Z-43.
Немцы готовятся к наступлению, не зная, что и советская армия уже готова наступать на Пиллау (Балтийск), вот-вот должны были столкнуться две мощных группировки, кто успеет раньше? Увы, первыми начали немцы...
19 февраля 1945 года гитлеровцы нанесли два мощнейших встречных контрудара — один с Земландского полуострова, другой из крепости. Цель контрударов — восстановить сухопутную связь между земландской и кенигсбергской группировками. Напряженнейшие бои завязались в полосе 39-й армии И. И. Людникова. Ценой больших потерь гитлеровцам удалось пробить коридор вдоль побережья залива Фришес-Хафф, от Земландского полуострова к Кенигсбергу. Одновременно танки и пехота противника атаковали части 43-й армии.
Здесь оборона наших войск проходила по гряде возвышенностей, из которых выделялась высота с отметкой 111,0. Она господствовала над этой, в общем-то низменно» местностью. На высоте была построена тридцатиметровая гранитная вышка с площадкой у шпиля. Внутри вышки к площадке вела каменная лестница. Снаружи, на одной из стен, была прикреплена бронзовая доска с барельефом Бисмарка. Массивная, серая, мрачная, эта вышка олицетворяла собой воинствующий дух прусского милитаризма.
На «высоте Бисмарка», как ее называли, оборудовал свой командный пункт командарм 43 генерал А. П. Белобородов и наблюдательный пункт — командующий артиллерией армии генерал Е. В. Щеглов, тот самый Евгений Щеглов, с которым мы вместе тридцать лет назад учились в Константиновском артиллерийском училище.
На рассвете 19 февраля противник внезапно открыл сильнейший артиллерийско-минометный огонь по переднему краю и огневым позициям артиллерии 43-й армии. Артподготовка продолжалась сорок минут, затем двинулись в атаку танки и пехота гитлеровцев.
По первому же докладу, который я получил от Щеглова с «высоты Бисмарка», стало ясно, что положение на фронте 43-й армии создалось сложное. Дело в том, что мы тоже готовились к наступлению: артиллерия была уже сгруппирована на участках предстоящего прорыва, огневые позиции многих артполков оборудованы так, чтобы сопровождать свою пехоту в наступлении. Гряда высот, расположенная впереди, не позволяла орудиям с настильной траекторией полета снаряда вести огонь по близким целям. Поэтому противник, внезапно перешедший в наступление и приблизившийся к нашему переднему краю, оказался в «мертвой зоне», недоступной для нашего артогня. Конечно, на первый взгляд следовало бы тотчас оттянуть артиллерию назад, о чем и просили Щеглова командиры артполков. Однако Евгений Владимирович принял другое решение, по-моему, единственно правильное в создавшейся обстановке. Он приказал тем командирам, чьи орудия не могли вести огонь с закрытых огневых позиций, переместиться вперед, на гребни высот, на прямую наводку. Это решение было правильным еще и потому, что отвод артиллерии в тыл, подальше от переднего края, в момент, когда противник предпринял сильную и неожиданную атаку, мог оказать отрицательное психологическое воздействие на нашу пехоту.
Первыми на «высоту Бисмарка» выехали тракторы с 122-мм тяжелыми пушками дивизиона майора И. С. Кулиша. Развернув на гребне свои двенадцать орудии, Кулиш открыл огонь прямой наводкой, круша фашистские танки. Атака противника была отбита, появилась возможность отвести артиллерию на закрытые огневые позиции.
Докладывая мне об этом уже вечером, Евгений Владимирович добавил, что, хотя противник остановлен, положение на фронте 43-й армии осталось напряженным. Просил помочь противотанковой артиллерией. Много я дать ему не мог, так как почти весь мой резерв был направлен в помощь 39-й армии, где фашисты, нанося встречные удары из Кенигсберга и с Земландского полуострова, стремились соединить две группировки в одну. Единственное, что оставалось у меня под руками, — это артиллерийская противотанковая бригада. Ее я и направил к Щеглову.
Один из полков бригады находился далеко на отлете. Чтобы своевременно, к рассвету, вывести его в назначенный район, нужно было направить в полк офицера, хорошо ориентирующегося на местности.
Я послал в полк офицера из оперативного отдела штаба гвардейских минометных частей фронта майора А, И. Суетина. Александр Иванович был опытный фронтовик, всю войну провел в 22-м отдельном Краснознаменном гвардейском минометном полку. Вырос от командира взвода до начальника штаба полка. Когда штабу гвардейских минометных частей фронта потребовался офицер-оператор, мы с моим заместителем по гвардейским минометным частям фронта генералом Ю. П. Бажановым, посоветовавшись, остановились на кандидатуре Суетина. Первое время Александр Иванович не мог акклиматизироваться в штабе и все просился обратно в полк, на передовую. Но скоро, вникнув в ту сложную и необходимую работу, которой занимается штаб, стал одним из лучших офицеров-операторов. Мы часто давали ему поручения, требовавшие особой собранности, энергии, хорошего оперативного мышления. И он всегда отлично с ними справлялся. Так было и на этот раз. Майор Суетин, несмотря на пургу и обледеневшие дороги, быстро вывел истребительно-противотанковый полк в угрожаемый район. К рассвету вся бригада была в сборе и командующий артиллерией 43-й армии генерал Е. В. Щеглов мог использовать ее для отражения танковых атак противника.
из мемуаров Хлебникова
После указаний командующего фронтом мы сразу же приступили к тщательному изучению кенигсбергских укреплений, подготовке войск и разработке плана штурма Кенигсберга. Вскоре выяснилось, что Верховное Главнокомандование утвердило первый вариант плана генерала Баграмяна, правда, с некоторыми изменениями — операцию предписывалось начать 20 февраля.
Однако осуществить ее не удалось. Немцы упредили нас. 19 февраля они организовали сильные внезапные удары по частям 39-й армии с целью деблокирования кенигсбергской группировки: один — со стороны Земландского полуострова, другой — из Кенигсберга. Ожесточенные бои шли трое суток. Немцам удалось оттеснить войска армии и создать коридор, соединявший гарнизон Кенигсберга с земландской группировкой. 39-я армия понесла значительные потери и без серьезных пополнений участвовать в штурме Кенигсберга не могла.
из мемуаров генерала Галицкого
В 7 часов 30 минут 19 февраля противник предпринял массированное наступление северо-западнее Кенигсберга одновременно с двух сторон:
— войска пиллауской группировки на юге Земландского полуострова силами 58-й и 93-й пехотных дивизий при поддержке 50 танков перешли в наступление из района Фишхаузена в восточном направлении;
— одновременно войска кёнигсбергской группировки силами 75-го охранного полка, сводного «аларм» батальона 9-го армейского корпуса при поддержке танков 5-й танковой дивизии перешли в наступление из северо-западной окраины Кенигсберга в направлении Метгеттена, имея задачей соединиться с пиллауской группировкой.
Противнику удалось потеснить войска 113-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Н. Н. Олешева 39-й армии генерал-лейтенанта И. И. Людникова.
К этому времени силы 1-го танкового корпуса были крайне истощены. 89-я танковая бригада располагала лишь третью от штатной численности танков, 117-я и 159-я танковые бригады и 354-й гв. тсап материальной части вообще не имели. Понятно, что в таком состоянии продолжать использовать корпус как оперативное наступательное средство было невозможно. Но и возможности доукомплектовать корпус вооружением и техникой до штатной численности также не было, так как основное внимание советское командование в это время уделяло берлинскому направлению.
Поэтому командующий войсками 1-го Прибалтийского фронта принял решение использовать части 1-го танкового корпуса для создания более мелкого, но боеспособного нештатного формирования тактического назначения. Был образован сводный отряд, в который вошли:
89-я танковая бригада — 21 танк Т-34;
44-я мотострелковая бригада — 583 активных штыка;
1514-й иптап — 19 СУ-76;
108-й минп — 15 минометов калибра 120 мм;
120-й лап — 9 орудий калибра 76 мм;
10-й огмд — 7 установок М-8 и М-13.
В командование сводным отрядом вступил заместитель командира 1-го танкового корпуса генерал-майор танковых войск Г. Н. Филиппов.
Отряд, совершив марш вокруг Кенигсберга, на этот раз против часовой стрелки, сосредоточился в районе Квайдриттена, где поступил в оперативное подчинение командующему войсками 39-й армии генерал-лейтенанту И. И. Людникову.
В 12 часов 19 февраля по устному распоряжению генерала Людникова отряд выступил на марш, имея задачу развернуться на рубеже Зеерапен, Варген и совместно с потесненными частями 113-го стрелкового корпуса восстановить положение.
В 13 часов 40 минут 89-я танковая бригада с 1514-м иптап и 120-м лап, выйдя на рубеж развертывания, была с двух сторон атакована группами из 15 и 10 танков противника. Бригада с ходу вступила во встречный бой и, нанеся противнику большие потери, заставила его отойти в исходное положение.
В течение дня противник предпринял еще несколько атак, но огнем танков 89-й танковой бригады при поддержке СУ-76 1514-го иптап они были отбиты.
Тогда противник начал наносить удары на Зеерапен. Атаки продолжались до 24 часов, но успеха не имели.
Кириченко П.И. Первым всегда трудно: Боевой путь 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса
Генерал Людников И.И., командир 39А: «Немецко-фашистские войска непрерывно атакуют наши позиции западнее и северо-западнее Кенигсберга. Две пехотные дивизии противника после мощной артиллерийской подготовки наносят встречные удары — с Кенигсберга на Фишхаузен (Приморск), и в обратном направлении. Каждую дивизию поддерживают сто двадцать танков. Обстановка крайне напряженная. Гитлеровцы неистово рвутся навстречу друг другу. 25 февраля им удалось образовать коридор вдоль железной дороги Кенигсберг — порт Пиллау (Балтийск). Это стоило им около десяти тысяч убитыми и ранеными, ста двадцати девяти танков, множества орудий, но железная дорога, хотя и находится под нашим обстрелом, действует. Шоссе южнее железной дороги, начисто скрыто от наших артиллерийских наблюдателей. Пытаясь расширить коридор, противник не прекращает атак. Не перечесть все части и подразделения, которые проявили в эти дни необычайную стойкость».
13 «Тигров» из них 10 «королевских», десятки «Пантер», «Штугов», «Ягдпанцеров» и бронетранспортеров бросили они в этот прорыв. Уже погибла батарея капитана Уствольского и немцы потеряли первые танки. Танки вышли на огневые позиции артиллеристов и начали расстреливать обороняющихся в районе кирпичного завода. И тут на прямую наводку стали выходить самоходки СУ-76 из 927-го сап. Свернув с дороги в поле, самоходки выстроились в боевой порядок и с дистанции 900 – 1000 метров открыли огонь по немецкой пехоте и бронетехнике. Самоходки вели огонь и по бронетехнике, но тяжелобронированные «Тигры» и «Королевские тигры» были недоступны для 76-мм орудий самоходок. Продвинуться дальше наши самоходки не смогли. Смелые и инициативные действия машины под командованием 20-летнего лейтенанта Алексея Никифорова не увенчались успехом. Быстрота и напористость, с которой молодой и горячий лейтенант-орденоносец действовал во всех предыдущих боях, в этот раз не помогла. Вырвавшаяся вперёд самоходка была сожжена прямым попаданием танкового снаряда. Боевая рубка машины была поражена навылет, мгновенно убив лейтенанта Никифорова и заряжающего Владимира Буткина. Подоспевшая немецкая мотопехота столкнулась в ближнем бою со стрелками и выжившими артиллеристами. Советские бойцы вели огонь по танковым десантам, рвали гранатами гусеницы танков и бронетранспортёров, схватывались в рукопашную с пехотинцами… Уже стремясь смешать с землей все живое, на блиндажах, дзотах и ячейках крутились танки немцев...
Немцы все -таки пробили коридор на Пиллау. Прорыв фронта 39-й армии в районе Метгетена дался им довольно тяжело – порядка 30 бронеединиц и не менее десятка бронетранспортёров застыли в окрестностях посёлка. На региттенском и варгеновском направлениях действия частей нашего 1-го танкового корпуса поддержали также своим огнём батареи 122-мм гаубичных орудий 139-й апабр. Потеря немцами нескольких «Королевских тигров» и самоходок, а также отражение атаки кампфгруппы Малотки остановило дальнейшее их продвижение в этом направлении. В течение дня противник предпринял еще несколько атак, но огнем танков 89-й танковой бригады при поддержке СУ-76 1514-го иптап они были окончательно отбиты. Но это уже другая история...
К. Типпельскирх, генерал, участник событий: «Комендант крепости собрал все имевшиеся в его распоряжении части и соединения, способные к наступлению, в том числе испытанную 5-ю танковую дивизию, оставил на позициях вокруг крепости, кроме фольксштурма, лишь минимальное количество армейских частей и 19 февраля начал прорыв. После двухнедельных боёв, во время которых прорвавшиеся части из крепости боролись с безумной храбростью очутившихся в отчаянном положении людей и с надеждой обрести, наконец, своё освобождение, они встретились на шоссе Кёнигсберг – Пиллау (Балтийск) с войсками, наступавшими с запада. Несмотря на последующие ожесточённые бои, попытка отбросить противника до линии Кёнигсберг – Кранц (Зеленоградск) из-за превосходства русских успеха не имела. Всё же связь с крепостью удалось сохранить до первых дней апреля. Для Кёнигсберга наступило некоторое облегчение, вдохнувшее в защитников новые надежды».
Дикерт и Гроссман, военнослужащие вермахта, участники событий: «20 ФЕВРАЛЯ 1945: В тяжелых боях боевая группа 1 восточно-прусской дивизии занимает Метгетен. Первое соединение войск происходит в районе Гросс Хайдекруга. В последующие дни освобождается полоса шириной около 10 километров вместе с шоссе и железнодорожной линией на Пиллау (Балтийск).К концу января оборона была еще настолько не готовой, что Советская армия могла бы быстрым манёвром овладеть крепостью. Однако маршал Черняховский, командующий 3-м Белорусским фронтом, переоценил силу гарнизона и начал планомерную подготовку к штурму, чем дал городу примерно 9 недель передышки. За это время старая прославленная Кёнигсбергская – 1я пехотная дивизия овладела Метгетеном (Космодемьянского) и соединилась с наступавшими с другой стороны немецкими частями, до этого сосредоточенными в Замланде».
Вильгельм Матуль, один из очевидцев событий того времени: «В то время, как русские направили свои главные силы на уничтожение 4-й армии в Халигейнбайльском котле, Кёнигсберг получил небольшую передышку.».
На фото кампфгруппа немецких фузилеров капитана Малотки в прорыве идут на Пиллау