Нина Савельевна Гусева прошла через немецкий плен и каторжные работы в нацистских концлагерях Аушвиц-Биркенау и Равенсбрюк. О её героической, смертельно опасной подпольной деятельности в антифашистском Сопротивлении долгое время на Родине ничего не знали.
Она родилась 28 января 1918 года в деревне Стан Руднянского района Смоленской области. В 1935 году окончила педагогическое училище, работала учительницей в Ольшанской средней школе на Смоленщине. Жизнь складывалась счастливо – замужество, рождение сына Виктора.
Но вскоре началась война. Семья Нины Гусевой оказалась на оккупированной территории. Муж, Пётр Захарович Шарупич, директор Ольшанской школы, стал подпольщиком. Осенью 1941 года вместе с другими 46 патриотами он был схвачен фашистами и расстрелян. Беда не приходит одна. Вскоре заболел и умер маленький Витя. Кажется, зачем жить, когда не стало самых дорогих людей на свете? Но Гусева находит в себе силы не только пережить трагедию, но и включиться в борьбу с немецкими оккупантами.
Рискуя жизнью, она собирала данные о численном составе, вооружении и дислокации немецких войск, находившихся в гарнизонах города Рудня и Руднянского района.
В своей исповеди «Этого забывать нельзя…» Нина Савельевна пишет: «На Станском кладбище я стала встречаться с комиссаром отряда 17-й партизанской бригады М. Е. Прудниковым. Получала задания: разведать охрану моста через реку Черница, расположение складов, выяснить численность войск в селе, на станции Заольша, в городе Рудне. От него я уходила с листовками, газетами — этими бесконечно дорогими весточками Родины».
Летом 1943 года после одной из партизанских акций в село прибыли каратели. По доносу предателя были арестованы 6 подпольщиков, в том числе, Н. С. Гусева.
Её бросили в гестаповскую тюрьму города Рудня. Затем была Витебская тюрьма. В середине октября 1943 года узников затолкали в вагоны и повезли на чужбину. Ночью поезд с заключёнными подошёл к концентрационному лагерю Аушвиц – Биркенау, наиболее известному как Освенцим.
Нина Савельевна вспоминала: «Мы увидели большое здание, из широких труб которого валил густой едкий дым. Временами вырывались языки пламени и лизали чёрное беззвёздное небо. Воздух вокруг был пропитан сладковатым запахом гари. Кто-то сказал: «Похоже, что нас привезли на фабрику оборонного значения». Но это было здание крематория, которое работало круглосуточно».
Гусева вместе с другими узницами, остриженная наголо, оказалась в бараке №7: «Всем заключённым на левой руке накололи тушью порядковый номер, детям, даже самым маленьким, накалывали номер, следующий за номером матери. Это было очень больно, поэтому слышался громкий плач маленьких мучеников. Потом всех одели в полосатые платья, вместо обуви дали деревянные колодки, выдолбленные посредине… Так мы стали каторжниками в полосатых пиджаках, на которых были пришиты различные буквы: Ч (чехи), П (поляки), Ю (югославы), Ф (французы). Отныне люди различных национальностей и стран стали нашими товарищами по каторге».
После карантина женщин направили на земляные работы. Полный отчаяния и горести рассказ Нины Гусевой, узницы под № 40156, дополняет картина лагерной жизни: «Каждое утро команда в 150 человек, окружённая конвоирами и овчарками, выходила на работу. Это был адский труд. Уходя из барака, мы везли с собой пустую тележку, возвращаясь — забитых до смерти товарищей. А били и убивали в лагере за всё: а то, что мало взял земли на лопату, за то, что не вовремя разогнул спину, и просто потому, что этого хотелось нашим палачам».
Фашисты находили различные способы применения и использования жизней узников. В бараке № 25 отбирали заключённых для медицинских опытов. Совершенно здоровых людей помещали в заражённый чесоточным клещом барак, проводили опыты по кастрации мужчин, стерилизации женщин, испытывали воздействие удушающих газов.
В один из летних дней 1944 года в Аушвиц прибыл транспорт с советскими военнопленными.
«Нас отделяла от них только колючая проволока, и раненые хорошо могли различить букву Р (русские) на наших лагерных робах, — пишет Гусева. — Они приветливо улыбались нам, махали руками и просили спеть нашу «Катюшу». Под мерные звуки песни, ничего не подозревая, шли они к месту ужасной смерти. Мы запели «Катюшу». Как было не исполнить последнюю просьбу обречённых, шедших дорогой смерти! Спазмы сдавливали нам горло, и из груди вырывались рыдания».
Последнее, что видели отправленные на смерть солдаты – это измученные лица узниц, их слёзы и звучание любимой «Катюши», олицетворяющей несломленную Родину и скорую встречу с любимыми, которых им не суждено больше увидеть.
Не прошло и пятнадцати минут после того, как военнопленные вошли в здание, и вот из трубы повалил густой чёрный дым, стали вырываться языки пламени. Видела ли история человечества что-либо более ужасное? Нет, никогда!
Тяжёлый физический труд, полуголодное существование, бесчеловечное содержание и унижения не смогли сломить моральный дух узниц. Женщины развернули подпольное движение. В его руководящем ядре были Н. С. Гусева, учительница из Харькова Надя Котенко, польская коммунистка Ванда Якубовская, француженка Мария Клод, чешки Марта Диамант, Власта Верова. Подпольщицы распространяли сводки Совинформбюро, листовки, умело налаживали помощь больным. Француженка Мари Клод, организовала помощь медикаментами через французских врачей. Ослабевших людей прятали, укрывали от осмотров, так как им грозила неминуемая гибель.
Через много лет француженка Мари Клод очень тепло будет вспоминать Гусеву: «Я помню руку дружбы, которую протянула мне в тяжкую годину каторги русская девушка Нина Гусева – учительница из Орловской области, боевой участник нашей лагерной подпольной организации. На её руке значился № 40156. Я не забуду руки этой девушки, как не забуду лица первого русского солдата — моего освободителя».
А Ванда Якубовская, известный кинорежиссёр, с которой Нина Гусева в послевоенные годы вела переписку, в своих воспоминаниях называет её «отважной женщиной», «которой многие обязаны жизнью».
Самыми беззащитными жертвами фашистской машины смерти были дети. Дети из Польши, Советского Союза, Венгрии, Франции, Чехословакии. Они были объектом экспериментов врачей во главе с Иозефом Менгеле. На маленьких узниках испытывали лекарства, которые были заделаны в шоколадные конфеты. Медицинские опыты и донорство приводило к неминуемой смерти малолетних узников.
Рискуя жизнью, женщины из команды «Канада», работавшие на складах в разборке вещей заключённых, похищали тёплые вещи для детей; из огородной команды старались пронести в лагерь какие-либо овощи.
Подпольному центру через узников-мужчин, работавших в женском лагере водопроводчиками, монтёрами, удавалось получать из мужского лагеря хлеб и медикаменты для детей.
Между тем информация об успешном продвижении Красной Армии на Запад просачивалась в концлагерь и вселяла в заключённых уверенность в скором освобождении.
Нина Гусева наряду с другими узницами была освобождена бойцами 1–го Украинского фронта 25 апреля 1945 года.
После освобождения и возвращения в СССР в августе 1945 года Н.С. Гусева переехала на Орловщину. Вышла замуж. Благодаря поддержке мужа, любви, заботе в большом и малом смогла Нина Савельевна выстоять и состояться как личность: окончила педагогический институт, работала учителем литературы, стала матерью для дочерей своего мужа от первого брака Светланы и Людмилы (их мать умерла во время войны). Вырастив дочерей, по словам её внучки Ирины, «была самой любящей на свете бабушкой».
Перенесённые во время оккупации и пребывания в фашистских концлагерях страдания подорвали здоровье Нины Савельевны. Она ушла из жизни 7 февраля 1982 года.