28 декабря 1903 года родился советский кинооператор и режиссер Михаил Калатозов.
…На памятном первом просмотре 1957 года картина «Летят журавли» произвела на кинематографистов-профессионалов впечатление ошеломляющее. Зрительский успех начался очередями у московских кинотеатров и докатился до самых дальних зарубежных стран. «Золотая пальмовая ветвь» — Гран-при Каннского фестиваля 1958 года и множество других международных призов увенчали фильм, но это — позднее.
В основу сценария легла пьеса В. Розова «Вечно живые». Скромная, бытовая манера драматурга скрестилась с патетичностью режиссера Михаила Калатозова, с экспрессивным, романтическим стилем оператора Сергея Урусевского. Возник синтез столь несходных индивидуальностей.
Без сомнения, все последующие картины о войне: «Иваново детство» Андрея Тарковского, «Чистое небо» Г. Чухрая, «Я, бабушка, Илико и Илларион» Т. Абуладзе, и многие другие — в той или иной мере несут на себе влияние калатозовского шедевра.
О влиянии фильма на последующее развитие кино написано много и верно. Картина «Летят журавли» прошла через личные судьбы, привела юношей в кино. Если так можно выразиться, все они — «дети Вероники». Эстафету «Журавлей» примет Андрей Тарковский.
Приведем признание одного из лидеров кинематографа последующих десятилетий Сергея Соловьева: «Все началось с фильма „Летят журавли“. И не только для меня — для целого поколения кинематографистов, призывником которого себя ощущаю. Глеб Панфилов, Василий Шукшин, Алексей Герман, пусть нас и годы разделяют, говорили о том же: встреча с этим фильмом оказалась поворотным моментом в судьбе… Мне не было и четырнадцати лет, откуда бы в этом возрасте печаль о счастье какой-то взрослой женщины, но помню со всей отчетливостью, как лично мне необходимо было счастье Вероники. Конечно, я понимал, что сколько бы раз еще ни смотрел картину, Борис с фронта не вернется, как не выплывет из реки Чапаев. Но сила сострадания к героине была так сильна, что как-то с изумлением поймал себя на том, что жизнь этой сыгранной Татьяной Самойловой женщины вызывает во мне никак не меньшее сочувствие, чем, скажем, судьба моей собственной матери».